ОБЫЧАЙ БРАТИНЫ
Авторитетный историк XIX века И.И.Костомаров в книге
"Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в ХVI и ХVII
столетиях" пишет: "Столовые сосуды для приноса питий были: ендовы,
мушормы, ведра, кувшины, сулеи, четвертины, братины... Братина, как самое ее
название указывает, был сосуд, предназначенный для братской товарищеской
попойки, наподобие горшка с покрышкою. Из них пили, черпая чумками, черпальцами
и ковшами. Братины были разной величины: небольшие употреблялись даже прямо для
питья из них и назывались братинками. (Костомаров, Очерк домашней жизни..., М.
"Республика", 1992, стр.157-158).
Обряд пития из братины мог быть посвящен различным
церковным праздникам, царским дням и другим важным событиям, для чего
изготовлялись особые братины: "... на одной братине находится надпись: "В
сию братину наливается Богородицына чаша". Пить чашу чью-либо значило пить
в честь кого-нибудь или за чье-либо здоровье. Таким образом, говорилось:
"Государева чаша, Патриаршая чаша» (Костомаров, то же изд., стр. 159).
Важную роль играла братина в обрядах казачества. Круговая чаша, по нашему
мнению, отражала основные правила казачьего товарищества:
- социальное равенство (нет более или менее знатных);
- материальное равенство (взносы на братину делались
сообща, по возможностям каждого),
- полное взаимное доверие (невозможно отравить недруга),
- непринуждение к хмельному (каждый пьет, сколько желает,
или просто подносит чашу к губам).
Учитывая традиции казачества, московские государи
жаловали атаманов за службу наградными братинами (ковшами), украшенными государственным
гербом, христианскими символами и надписями духовного содержания.
Некоторые из них сохранились, например, в Оружейной
палате, Историческом музее в Москве, Музее истории донского казачества в
Новочеркасске и др.
В обряде братины участвовало все
взрослое казачье общество, а также женщины и духовенство. В доказательство
приведем несколько примеров из старейшего историко-этнографического труда: В.
Броневский, История Донскаго Войска, С-Петербург, т.3, 1834 (страницы
цитируются по оригиналу). Описывемые эпизоды происходят в столице Дона –
Черкасском городке в начале XVII в.
Отправление войска в морской поход
«Отплытие на поиски всегда
сопровождалось некоторым благоговейным торжеством... весь народ стекался к
часовне (до половины XVII столетия церквей еще не было): вместе с походным
войском слушали обедню и молебен Чудотворцу Николаю, которого молили о
покровительстве подвизавшихся на брани и вышед на площадь пили прощальный ковш
меду и вина.»
Возвращение из похода
«Войско, возвращающееся из
похода, обыкновенно идет прямо к церкви. ...тут же у пристани, или на городской
площади, усевшись в кружки, пили вино и крепкий мед, и под шумок, за дружеским
ковшом, хвалились своими подвигами...»
Встреча царского жалования (будары)
«По прибытии Будары к Черкасску,
встречали ее пушечною пальбою; потом Войсковой Атаман приказывал бить сполох...
За сим Атаман, предносимый регалиями и с булавою в руках, в сопровождении круга
шествовал в собор, где отслужив за здравие Государя и Войска молебен, приглашал
начальных людей к себе на пир. На другой день гуляли в чердаке, у Атамана
Зимовой станицы, и из пожалованного ему ковша в круговую пили Царскую сивушку
при громе пушечных выстрелов.»
Женщины во время народного гуляния
«При Ефремове, строгое затворничество
женщин приметно стало ослабевать... Тут же, на раскинутом ковре, жены старшин,
сделав складку, и послав ясырку купить меду в кабаке; передавая из рук в руки
кружку, выхваляли старину и пели духовныя стихиры.»
Праздник св. Николая Чудотворца
«В день Чудотворца Николая (6
декабря), молебен служили по всем станичным избам с особенным обрядом. На стол
ставили большую чашу вина, и вокруг четыре подсвечника со свечами. Когда
Священник с причетом начинали величание Угодника, четыре старика брали чашу, и
припевая величание, качали оную над свечами. По окончании молебна подносили
чашу попу, потом пили из нее старики и другие поочередно. Пирование на Николин
день продолжалось по целой неделе.
(Пунктуация сохранена по изданию 1834
г.)
Есаул Стульнев, 2002 г.